Я его не понял. Я не понял вопроса, который он мне задал, и непонятно посмотрел на него. Но в голове возник другой вопрос. Я понял это. Он спросил, умрет ли он. Эта мысль сопровождалась страхом и тревогой, охватившими мой живот. Я пристально посмотрел на мужчину. Его рот улыбнулся, но глаза были серьезными. Слишком серьезный. Все вокруг замолчали и ждали, что я скажу.

Я не знал, задал ли он вопрос, который пришел мне в голову, поэтому я сказал: «Я не знаю точно, редко и чисто, что вы спрашиваете, но если вы спрашиваете, находитесь ли вы в опасности смерти, тогда нет. Но ваше тело больно ".

Он подошел ближе. Мои глаза снова затуманились, и я почувствовал себя как в тумане. Моя голова закружилась, и я потянулась, чтобы схватить его. Я коснулся его плеча. Вкус во рту усилился. Я увидел перед глазами кровь и мед.

«Медь. Слишком много меда, - очень жестко сказала я, потому что мой рот внезапно склеился чем-то сладким и густым. Образы начали появляться перед его глазами, но прежде, чем они приняли форму и твердые очертания, это прекратилось. Теперь я знал, что кто-то намеренно прервал этот процесс.

Мужчина улыбнулся, снял мою руку с плеча и сказал: «Да, Шубад, мое тело болеет. Это называется диабетом ».

Атмосфера в зале непринужденная. Мужчина повернулся и вернулся на свое место.

Подошла женщина. Молодой и красивый. Волосы заплетены в красивую прическу вокруг головы. Крышки окрашены лазуритовой пудрой. Пахло корицей. Она схватила меня за руку. Ее рука была теплой и мягкой. Глаза были цвета неба. Я очаровательно посмотрел в эти голубые глаза и увидел желание. Желание, которое никогда не исполнится. Затем я посмотрел на ее живот. Внутри было пусто - ее чрево бесплодно. Меня захлестнула тяжелая грусть. Тяжело и болезненно. Женщина опустила мою руку, склонила голову, и я увидел глаза глазами. Мне было больно. Сердце сжалось и стало тяжелее. Я остановил ее движением руки, и она вернулась. Я не хотел ее боли и хотел избавиться от боли. Боль души - безнадежность, которую она передала мне. Я не знал, чем занимаюсь в то время. Моя голова начала гудеть, и я боялся, что упаду с высокого сиденья на землю. Прижимая руки к вискам женщины, я просто старался не упасть, чтобы не сделать что-то, что расстроило бы мою бабушку, прабабушку или окружающих меня людей. Моя голова была пуста и в то же время, как будто из нее вырывались образы, которые я не мог уловить или воспринять должным образом. Я не заметил, что я сказал.

Чувство начало утихать, и женщина осторожно, но решительно убрала мои ладони со своих висков. Она улыбалась. Ее лицо было красным, и она часто дышала. Она шла к себе домой. Она села, посмотрела на мужчину наверху и кивнула.

Я был усталым, растерянным и очень хотел пить. Юноша, сидевший на краю, встал и ушел. Через некоторое время он вернулся со стаканом, полным воды, и передал его мне. Я поблагодарил его и выпил воды. Я больше не боялся, но я тосковал по бабушке и прабабушке. Я тосковал по знакомой обстановке, где царил покой и было то, чего я не понимал.

Ко мне подошел старик в длинном шерстяном плаще. Я не хотел, чтобы меня охватили неприятные чувства, которые меня смущали. Мужчина остановился передо мной, бросил меня на землю и опустился так, чтобы я мог видеть его глаза: «А пока достаточно, Субхад. Я отведу тебя к бабушке. Ты отдохнешь. Он встал и взял меня за руку.

«Мне пойти домой?» - спросила я, надеясь, что он скажет «да».

"Еще нет. Когда вы отдохнете, Эллит проведет вас через храм. Разве ты не хочешь заблудиться завтра? Но не волнуйся, днем ​​ты будешь дома. - Его голос был обнадеживающим, и в нем не было никаких чувств. Он выводил меня из комнаты, и я с нетерпением ждала, что снова буду рядом с бабушкой и прабабушкой.

Мы прошли по холлу мимо статуй богов и священных животных. Путешествие казалось долгим. Наконец мы достигли комнаты, где ждали две женщины. Я вырвала руку из ладони мужчины и побежала к бабушке. Прабабушка впилась в меня взглядом. Мужчина улыбнулся.

«Привет, Ниннамарен», - сказала прабабушка, предлагая ему сесть. Она жестом попросила бабушку забрать меня, но мужчина остановил ее.

"Пусть останется, мэм. Она может не все понимать, но она должна присутствовать в нашем разговоре. Это ее судьба, а не наша ".

Прабабушка согласилась. Она протянула руку, притянула меня к себе и села к себе на колени. Это было необычно.

Они говорили долго, и я не понимал большей части того, что они говорили. Они говорили о зиккурате, принадлежавшем Ану, и об Ане, хозяине судьбы. Они говорили об Эрешкигале - даме, которая правит страной, из которой нет возврата. Они говорили об Энки, великом Эо, боге, который был моим покровителем. Затем я заснул, измученный переживанием.

Я проснулся, положив голову на плечо прабабушки. Бабушка разложила принесенную нам еду на стол. Моя голова болит. Прабабушка напоила меня, а затем позвонила в храмовую службу, чтобы приготовить для меня омовение. Она положила руки мне на макушку, медленно обводя пальцами кожу головы и шею, и я почувствовал, как боль утихает.

Когда я вернулся из ванны, Эллит сидела за столом и тихо разговаривала с бабушкой на языке, которого я не понимал.

После еды Эллит провела меня с зиккуратом. Мы прошли большую часть пространства в первой степени. Бабушка и прабабушка разговаривали с тем, кого звали Ниннамарен. Потом мы наконец поехали домой. Эллит поехала с нами. С тех пор я был ее доверенным лицом. Ее задача теперь будет каждый день сопровождать меня к зиккурату и следить за тем, чтобы я выполнял возложенные на меня задачи.

Эллит пришла из пейзажа Ха-Бур, который лежал где-то далеко на юге, далеко от моего дома. Она говорила на языке, полном мелодичных слов, и ее задачей было научить меня этому языку. Она была прилежным и находчивым учителем, добрым и понимающим другом, защитником, а также строгим руководителем возложенных на меня задач.

В то время мое обучение было сосредоточено в основном на чтении и письме, распознавании трав и минералов. Это было не так уж сложно, потому что я познакомился со всем этим в доме бабушки. Они также научили меня контролировать свои чувства и идеи, чтобы они не пугали меня и возникали только тогда, когда я хочу. В отличие от чтения или письма, это было больше похоже на игру. Игра, в которую со мной играют добрый Ниннамарен, а иногда и его помощники.

Прошли годы. Эллит стала молодой женщиной, которая теперь больше посвятила обучению лечению, чем своему попечителю. Ниннамарен также был Ла.зу - масляным доктором, лекарства которого в основном использовались для лечения кожи или попадания в организм через кожу. Он был мудрым человеком, знающим секреты нефти. Моей прабабушкой была А.зу - водный врач, знавший секреты воды и чьи лекарства применялись в основном для внутреннего пользования. Эллит смогла хорошо совместить оба знания, но ее мечтой было сосредоточиться прежде всего на хирургии Шипира Бель Имти. Бабушка сказала, что у нее большой талант, и она часто позволяет ей делать мелкие процедуры. Эллит стала частью нашей семьи, моей сестрой и бабушкой, а также бесценным помощником прабабушки.

Однажды, когда мы выходили из дома из зиккурата, я запаниковал. Моя кожа внезапно стала маленькой, и что-то толкнуло меня вперед. Элита сначала смеялась и шутила, но через некоторое время посерьезнела и выступила вперед. Мы почти дошли до конца дороги. У входа нас ждали прабабушка и бабушка.

"Иди, помойся и переоденься. Скорее! - нахмурилась прабабушка. Затем она произнесла несколько предложений с Эллит на своем языке, из которых я понял только то, что ее исключительный талант понадобится сегодня.

Мы подошли к дому, который я уже знал. Нубиец ждал нас у ворот. Прабабушка выскочила из машины необычно резво для своих лет. Она побежала к дому и по пути отдавала приказы нубийцам. Бабушка велела мне остаться, а Эллит велела ей пойти помочь моей прабабушке. Мы пошли в часть, предназначенную для слуг.

Дом был полон болезней. Люди лежали на шезлонгах с лихорадкой, а те, кто еще мог стоять на ногах, грациозно передвигались и поили их. Холод снова начал подниматься по моей спине, и я не мог его остановить. Была смерть, болезнь, боль. Бабушка обошла кровати и отослала тех, кто еще мог ходить. Она сорвала с кроватей испачканные простыни и приказала мне сжечь их во дворе. Все происходило на большой скорости. Потом пришла Эллит.

«Вы должны пойти в дом», - сказала она, взглянув на ситуацию и продолжая мою работу. Она велела горничной, которая была еще здорова, вскипятить воду. Много воды. Она послала нашего кучера помочь ей.

Я вошел в дом. В дом, где я впервые встретил тайну рождения и смерти. Внутри запах, который впервые встретил меня, был омрачен запахом болезни.

«Вот я, Субхад», - позвала прабабушка сверху. Я взбежал по лестнице и прошел мимо горничной. Я вошел в комнату. На кровати лежал мужчина, который так красиво пел, а рядом с ним его сын. Красивый маленький мальчик с коричневой кожей и карими глазами, но светлыми волосами от его мертвой матери.

Мужчина посмотрел на меня со страхом. Страх за свою жизнь и жизнь моего сына. Сын, вспотевший от жара, беспомощно лежавший на кровати. Я подошел к ним. Мальчик выглядел смущенным, но он выживет. С мужчиной было хуже. Помимо болезни, у него была открытая рана на ноге, которая гноилась и еще больше ослабляла его больное тело.

Я знал, что будет дальше. Ногу уже нельзя было спасти. Я позвонил горничной, и мальчика перевели. Я завернул его во влажную простыню и велел пить кипяченую воду с отваром трав. Потом я пошел за бабушкой и Эллит.

Тем временем нубиец поставил столик в ванной. Он тщательно промыл ее солью, а затем смыл кипятком. Везли больного с кучером. Прабабушка приказала раздеть его и сжечь одежду. Она вымыла обнаженное тело мужчины, и я ей помог. Это был первый раз, когда я увидел тело мужчины. Затем мы положили его на длинный стол. Бабушка молча стала готовить инструменты. Эллит принесла выпивку, которая облегчила мою боль и уложила его спать. В глазах мужчины был ужас. Ужас смерти и последующая боль. Прабабушка посмотрела на меня и кивнула. Я взял его голову, прижал руки к его вискам и попытался представить себе голубое небо, деревья, слегка покачивающиеся на теплом ветру, море, волны которого слегка ударяют о берега. Мужчина успокоился и заснул. Они прогнали меня.

Я вышел из ванной и пошел к мальчику. Влажная повязка снизила температуру, и мальчик заснул. Служанка вытерла его потные волосы до цвета зерна. Я проверил воду. Он был переварен и содержал травы. Я велел развернуть мальчика и вымыть. Затем я вынула из сумки прабабушки емкость с масляным лекарством, сделанным Эллит, и стала растирать тело мальчика. Затем мы снова завернули его и оставили ребенка спать. Сон придает ему силы.

Я вышел во двор, в часть дома прислуги. Больные теперь лежали на крыльце перед домом на чистых простынях, а те, кто еще мог ходить, мыли дом внутри. Это было хорошо.

Нубиец вышел из дома. Нога была обернута окровавленной тканью. Глаза беспомощно трепетали. Я слегка прикоснулся к нему, чтобы заметить себя. Я взял лопату и подошел к дереву в конце сада. Я начал копать яму, в которую мы закапываем больную ногу. Нубиец задрожал. Наступил шок от событий. Я закопал мужчину ногу и повернулся к нему. Я показал рукой, где сесть. Я встал перед ним на колени, чтобы схватить его за голову. Я положил руки на кожу головы и мягкими движениями начал массировать, в сопровождении формул заклинания, мою кожу головы и шею. Мужчина начал успокаиваться. Я продолжал, пока он не заснул. Ветви деревьев защищали его от солнца. Я подошел к простыне, чтобы прикрыть ее. Для уверенности.

Ребенок еще спал под присмотром горничной. Прабабушка спускалась по лестнице. На ее лице была усталость. Я жестом пригласил горничную приготовить для нее выпить и подошел к ней.

«Это был тяжелый день, Субхад», - устало сказала она, глядя на ребенка. "Что насчет этой мелочи? Сейчас в доме почти нет никого, кто мог бы о нем позаботиться ». Она посмотрела на меня своими черными глазами, полными печали.

Перед моими глазами появилась женщина. Женщина, глаза которой были голубыми, как небо в ясный день, и чье чрево было пустым. Женщина из храма.

«Думаю, у нас есть решение», - сказал я ей. Прабабушка устало посмотрела на меня и кивнула. Она была на пределе сил, и ей нужно было отдохнуть. Плохая вода была причиной большинства проблем, которые возникли в последнее время. Последние несколько дней женщины были в одном раунде, и обе очень устали.

Служанка принесла выпивку и передала прабабушке. Она пила.

Затем с обычной энергией она повернулась ко мне: «Давай, Субхад, не смотри сюда. Я жду твоего решения ». В ее голосе не было гнева, а было скорее весельем и попыткой внести хоть немного юмора в эту несчастную обстановку. Я рассказал ей о женщине-зиккурате. «Я не знаю», - сказала она, немного подумав. "Но уходи. Ребенок нуждается в чьей-то заботе, но ему гораздо больше нужна любовь женщины. Яд! "

Я вбежал в храм, как ветер, и побежал за учителем. Его не было в классе. Охранник сказал мне, что уехал в город. Так эпидемия распространилась. Они не знали, где искать женщину. Я ничего не знал. Единственный, кто мог мне помочь, был мужчина, который в то время сидел наверху. Мужчина, чье тело было диабетическим. Итак, я поднялся наверх. Я поспешил. Моя решимость, должно быть, была известна, потому что дворцовая стража без труда проникла в меня. Я сбежал, запыхавшись, и схватился за последнюю ступень зиккурата. Я снова стоял в зале, полном статуй и мозаичных украшений, не зная, куда идти.

«Ты что-то ищешь, Субхад?» Это прозвучало издалека. Я оглянулся и увидел фигуру. Холод начал подниматься по моему позвоночнику, и я снова почувствовал привкус во рту. Это был он. Я побежал к нему. Я поклонился, сложив руки на груди, и сказал свою просьбу.

«Хорошо», - сказал он, слушая меня. Затем он вызвал охрану и отдал им приказ. «Иди с ними».

Мы снова спустились по лестнице в ту часть, которая уходила под землю к зиккурату Инанна. Итак, женщина была храмовой жрицей. Охранник остался стоять перед входом.

«Мы не можем больше туда ходить», - сказал мне мужчина в красной шерстяной юбке.

Я кивнул и постучал в ворота. Дверь мне открыла женщина постарше и впустила. Затем она со смехом повернулась ко мне: «Ты молод, чтобы служить здесь, не так ли?»

"Я ищу, мадам, женщину с голубыми глазами и бесплодной маткой. Это важно! »- ответил я. Женщина засмеялась. "Давайте начнем. Давай. "

Мы прошли через зиккуратные комнаты Инанны. Но я не увидел того, кого искал. Мы прошли почти все участки, отведенные для женщин, но не нашли. На глаза навернулись слезы. Тот, кто меня сопровождал, остановился: «Давай, девочка, я отведу тебя к нашему командиру. Может, она знает, где ее искать. Она больше не смеялась. Она поняла, что возложенная на меня задача важна для меня, поэтому поспешила.

Мы подошли к двери с изображением крылатой Инанны. Дама что-то тихо сказала охраннику. Мужчина вошел, мы стояли перед дверью. Через некоторое время он вернулся в сопровождении жрицы, которая дала понять, что я могу двигаться дальше. Я пришел в. Зал был бы красивым - полным цветов, ароматов и света. Тот, который я искал, вышел из-за колонны. На голове у нее был тюрбан, а поверх платья - парадный плащ. Я побежал к ней, рад найти то, что искал. Потом я остановился. У нее высокий офис и мое поведение неприемлемо. Я остановился. Поклониться. Мне пришло в голову, что он, возможно, не захочет покидать это место в храме. Внезапно моя идея показалась мне глупой. Почему она должна оставить высокий пост и отказаться от заслуженной почести?

Женщина подошла ко мне: «Добро пожаловать, Субхад. На мой взгляд, мне пора покинуть нынешнее место в храме и двигаться дальше ».

Я не понял. Но она все поняла и улыбнулась. Затем она отдала приказ. Две женщины сняли парадный плащ и положили его в коробку. Она села на место, обозначенное самой высокой из женщин в храме, и помахала рукой. Они привели женщину, похожую на Эллит, с ее черным лицом. Красивая, стройная женщина с блестящими глазами, полная понимания и понимания. Она добралась до места, опустилась на колени и склонила голову. Дама сняла тюрбан и надела его на голову чернокожей. Она с удивлением посмотрела на своего командира. Затем она встала и поменялась с ней местами. На их лицах было изумление. Сюрприз из неожиданного. Голубоглазый поклонился тому, кто теперь вступил в должность, взял меня за руку, и мы пошли прочь.

Вся ситуация казалась мне знакомой. Как будто я видел ее раньше, как будто видел ее раньше ...

Я шел рядом с женщиной с голубыми глазами. Она улыбалась. Я знал улыбку. Это была та же улыбка, которую я увидел, когда впервые пришел в храм. Улыбка на ее лице, когда она вернулась на свое место.

Мы подошли к дому. У входа нас ждала прабабушка. Дама вышла из машины, и ее прабабушка поклонилась ей. Она поклонилась тому, кто не заботился о ее судьбе. Затем она ввела ее в дом и велела мне оставаться снаружи. Я сел на лестницу и почувствовал усталость. Солнце склонилось к горизонту. Я заснул.

Я проснулся, когда бабушка положила руку мне на лоб, чтобы проверить, нет ли у меня температуры. «Пойдем, Субад, мы едем домой», - сказала она, помогая мне сесть в машину.

Я посмотрел на дом и подумал о женщине, которая только что родила ребенка, которого она так хотела.

С ними осталась прабабушка. Их лечебные способности там еще понадобятся. Потом я снова заснул.

Это правда, что с возрастом моя способность диагностировать болезни уменьшалась. Я чувствовал, что что-то не так, но где именно и почему, обычно не мог определить. Тем не менее, я продолжал ходить в зиккурат, чтобы научиться лечению. Моя прабабушка думала, что я пойду по стопам ее врача или, по крайней мере, по стопам ее бабушки. Но у меня не было такого таланта, как Эллит. Точность не была моей сильной стороной, не хватало ловкости и сноровки. Так что я не буду хирургом. Мы продолжили посещать Зиккурат. Школа была только для мальчиков, поэтому нам приходилось полагаться на то, чему нас учили в храме.

Эллит становилась все лучше целительницей и превосходила многих своих учителей в хирургии. Теперь у нее было больше работы, и она все чаще и чаще помогала бабушке. У нее также был круг пациентов, которые просили только себя. Обеим женщинам это понравилось, и они дали ей знать. Поговорив с моим учителем, они решили, что единственное поле, которое мне подходит, это Ашипу - заклинание. Моя прабабушка всегда довольно пренебрежительно отзывалась об этой профессии, но все же старалась выполнять мою работу как следует. Я продолжал обучать A.zu, но результаты были довольно плохими.

Однажды я учился в библиотеке в поисках таблиц со старыми урти, машмаша - командами и заклинаниями. Ниннамарен сказал, что в библиотеке не так много всего этого - я найду больше в храме Энки, но я не сдавался. Внезапно из ниоткуда мои глаза потемнели. Затем я снова оказался на краю туннеля. Рядом со мной стояла прабабушка. Молодая и красивая, как написано художником, который из благодарности за лечение подарил ей ее портрет. Я попытался крикнуть «нет, еще нет», но не сказал ни слова. Прабабушка засмеялась и кивнула.

Затем она взяла меня за руку и сказала: «Мое время пришло, Субхад. Пойдем, исполни свой долг и сопровождай меня ».

Итак, я отправился в путешествие. Я проводил ее до середины туннеля. Она улыбалась. Во мне была буря - чувство сожаления, гнева и печали. Затем изображения исчезли, и наступила тьма.

Я проснулся, и ко мне склонился библиотекарь. Глаза расширились от изумления. Ниннамарен стоял недалеко от него.

Он дождался, когда я подойду ко мне, и спросил: «Что-то не так, Субхад? Вы закричали, а затем потеряли сознание ".

Вернулось замешательство. Боль была такой сильной, что я подумал, что она разорвет меня на части. Я заплакал и, несмотря на рыдания, не мог говорить. Ниннамарен обнял меня и успокоил. Прибежала Эллит. Ее черная кожа была бледной, глаза были красными. Мы посмотрели друг на друга. Она знала, что я знал. Никаких слов не требовалось. Пока я все еще не мог успокоиться, она поговорила с моей учительницей. Потом запрягли лошадей и отвезли домой. Я не заметил пути.

Когда на меня нападали эмоции других, мне всегда было неудобно и часто больно. Иногда мне казалось, что я не могу терпеть больше боли. Теперь я испытывал свою - сильную боль безнадежности и беспомощности. Боль была настолько сильной, что я не мог представить ее даже в самых страшных снах.

Я скучал по ней. Мне не хватало ее объективности и энергичности, с которыми она подходила к проблемам. Дом внезапно показался тихим и полумертвым. Мир вокруг изменился. Я шел тихо и виновато, что не смог предотвратить ее смерть. Если бы я только мог вернуть ее вот так.

Мой подход к исцелению изменился. Внезапно мне захотелось пойти по ее стопам - быть Азу, как и она. Я ходил в библиотеку и учился. Я погрузился в старые рукописи, и мир вокруг меня перестал существовать. Бабушка волновалась, а Ниннамарен не мог найти способ вернуть меня к нормальной жизни. Больше всего его беспокоило то, как я избегаю людей. Я бегал перед каждой встречей с ними и носил с собой только самых близких.

«Как вы хотите исцелить, - спросил он меня, - если отказываетесь от контакта с человеческой болью?» Когда ты прячешься от людей? »

Я не мог ему ответить. Я подозревал, что этот побег был бегством от моей собственной боли, но я еще не мог ее определить. Я отложил момент, когда мне пришлось бы признаться в этом самому себе. А пока прячусь за работой. Я потратил много времени на подготовку к исцелению. Внезапно у меня не возникло искушения стать Ашипу - возможно, потому, что у моей прабабушки были сомнения по поводу этой области. И я пытался, по крайней мере сейчас, достичь того, на что так мало обращал внимания при ее жизни.